Вечереет. Тускловатый свет лампы, мольберт, прислоненный к шкафу, наушники поверх учебников, расписание недели под столом. Времени нет. В прямом и переносном. Фирмовое яблочко apple пожирает своим листочком, надкушенным краем. Оно заставляет абстрагироваться в музыке, хотя может это и не так. Заставляет плакать о заплаканных обидах и считать слезы миллиардами секунд. До начала конца света, целую бесконечность, черную, бескрайнюю, как самая вселенная. Миллиардами парсек, белых карликов и железных инфракрасных, запутываясь в Волосах Вероники и удирая от Гончих псов. Теплым странным январем, когда сбываются мечты, и в диких городских джунглях и затуманенном небе становятся видны звезды. И тогда обретенное счастье стирается за рядом глупостей, банальностей и фразой "мы слишком разные". Тогда слишком ненавистная зима, снег на ресницах, и мысли, мысли, мысли. Анализ, планы, снова мысли, острые клыки боли, хрусталь в глазах. Пустота виртуальных переписок и небумажных страниц. Гелевыми чернилами переписать историю цивилизаций, ну или хотя бы свою жизнь. Начать со слова "мама", а там уже и пару километров по китай-городу с размазанной по лицу улыбкой. Автобусное чтиво под редакцией непутевого г-на Ростовцева, косноязычного в своем курсе лекций академического рисунка. Мрачная философия умершей прошлой осенью травы покрыта слоем зеленой краски. Хоть забор и покрашен, травы таким образом не оживить. Недоуменно нависают над этим делом рекламные столбы, засиженные током провода, серое по смыслу московское небо. Сдуть его. Бумажным ветром и развевающимися по плечам волосами. Или динамитом. Для мозгов. Чтобы меньше думать, прекращая процесс рационализирования. Иначе волосы выпадают, от перенапряжения. Беспечность, вернись. Отформатируй меня. Что?.. Пароль? Не знаю. Мне кажется, никто никогда не сможет туда проникнуть. Зарешечено,опечатано, состоит из смеси русского, немного французкого, шоколада, таланта, извечных проблем и формата pdf.
Никто никогда не узнает. дыши.